[fading-yourself]

patience, compassion and embracing love
Кёнсу/Сехун || G || ангст, ER, и вообще там драма моей души.

просто я вспомнила, наш разговор с Энджи.
а вообще, после того, как я это написала, мне стало очень плохо и я подумала, что простилась с ними.
но во всём винить Тао и его друзяшек. ну и окей, О Сехуна тоже.

Книги всегда учат только хорошему. По крайней мере, должны. Ровным строчками чёрным по белому напечатаны непреложные истины, и в каждом абзаце о том, что надо быть милосердным, добрым, терпеливыми, всепрощающим, любящим.

На том самом моменте, когда уже третья страница твердит о всеобъемлющей любви, Кёнсу с раздражением закрывает книжку и отбрасывает её в сторону. Ошо, конечно, умный старик, с очень классной седой бородой, да и вещи пишет вполне себе дельные, да только Кёнсу устал прощать, закрывать глаза, подставлять вторые щёки – их на каждый случай не напасёшься, знаете ли.

За окном ничего кроме света фонарей, а на часах почти два часа ночи. В идеале, Кёнсу давно должен был видеть десятый сон, ну или долго-долго целовать Сехуна. Грёбанного О Сехуна, который примерно в пять вечера смылся из дома, прихватив ключи и бросив напоследок «поедем кататься с Тао, буду поздно, не жди», подарил Кёнсу смазанный поцелуй в щёку. Но ведь Кёнсу добрый, всё, блять, прощающий, понимающий, чёрт возьми. Поэтому не остановил, вообще ничего не сказал, уходящему Сехуну. Тот, конечно, вернётся, но обязательно под утро, пьяный, зато счастливый и будет рассказывать Кёнсу, как он отлично повеселился с Тао и его друзьями – богатенькими представителями китайской диаспоры.

Кёнсу сжимает кулаки, поджимает губы и закрывает глаза, откидываясь на спинку дивана. Он без понятия, как вообще его угораздило, нет, не влюбиться в О Сехуна, а заставить быть его рядом с собой все эти два года. Они же разные, совсем. Кёнсу серьёзный, с далеко идущими планами на будущее, с жаждой карьерного роста и прочими скучными бла-бла-бла, а у Сехуна ветер в голове гоняет перекати-поле из стороны в сторону. Кёнсу любит стабильность, а Сехун как сорока, падок на всё яркое, красивое, крутое, например, на Тао.

На самом деле Кёнсу с удовольствием вычеркнул бы из своей памяти тот момент, когда в их жизни, пусть не идеальной, пусть с кучей трещин, но всё-таки счастливой в какой-то степени, появился Тао, мигая фарами своей белой мазерати и блестя стёклами дорогущих рэй-бэнов. Кёнсу до сих пор не может себе простить поход на тот идиотский корпоратив, точнее до сих пор не может простить, что потащил туда Сехуна.

С тех пор они с Тао лучшие друзья, настолько лучшие, что последние три месяца, Сехун пропадает по ночам, гоняя по трассе на дорогих тачках и зависая в элитных барах. Кёнсу потом с остервенением проматывает его обновления в инстаграме и на вопросы «а ты видел?» или «а почему ты не лайкнул?» отмалчивается и пытается испепелить взглядом, в надежде, что Сехун всё поймёт.

Но он не понимает. Слишком ослеплён дороговизной своего нового окружения. Он уже не будит Кёнсу по утрам поцелуями, видимо считая это приевшейся привычкой. Зато отсыпается до полудня, переписывается в «телеграмм» часами, смеясь над чем-то понятным ему одному, и обижается на Кёнсу, потому что «ты перестал быть внимательным ко мне», совсем не осознавая, что Кёнсу просто напросто терпит. Каждую неделю Кёнсу исправно ходит в книжный и покупает себе книжки этого самого Ошо и вчитывается в его правильные, до скрежета зубов, истины.

За окном с гулом проносится какая-то скоростная машина, а часы на журнальном столике противно пищат, оповещая, что теперь уже ровно два часа ночи. Кёнсу уходит в душ, чтобы потом забраться в пустую кровать и провалиться в сон.


Сехун не появляется дома целых три дня. Всё это время Кёнсу не принимает никаких попыток дозвониться до него. Он решает, что просто надо учиться жить без Сехуна. Раньше же как-то мог. Да и от вредных привычек (а Сехуна только такой привычкой и можно было назвать) надо избавляться разом, не затягивая, чтобы было не так болезненно. Кёнсу даже складывает его вещи в коробки, которые оставляет в коридоре.

Вечером четвёртого дня в замке звенят ключи, дверь открывается и первым делом Сехун запинается о свои вещи, которые, по мнению Кёнсу, заждались своего хозяина.

– Что-то случилось, Кёнсу? – спрашивает Сехун с искренним удивлением в голосе, заглядывая в гостиную, где Кёнсу читает очередную книжку в тоненьком светлом переплёте.

– Да нет, я вроде бы все твои вещи собрал, – отвечает тот и даже не удостаивает своего парня? окей, бывшего парня – пора начинать привыкать к этой формулировке – взглядом.

– Ты меня сейчас прости за идиотский вопрос, конечно, может, я чего-то не знаю, но… зачем?

Кёнсу хватает лишь на то, чтобы усмехнуться и покачать головой, как бы говоря «какой же ты глупый, О Сехун».
А глупый О Сехун переступает через коробку, что стоит прямо в дверях гостиной, стягивает с себя куртку, откидывая её куда-то в сторону и, совсем как раньше, усаживается рядом с Кёнсу, укладывая голову ему на плечо и всем своим видом пытаясь показать, что всё у них как раньше.

– Что читаешь?

– Умную книжку, о том, как быть терпеливым настолько, чтобы не заехать тебе кулаком в лицо, – довольно буднично отвечает Кёнсу, а Сехун удивлённо приподнимает брови и даже пытается что-то сказать. Но в итоге выбирает, казалось бы, проверенную тактику, которая раньше никогда не подводила.

Сехун целует Кёнсу в уголок губ, потом за ухом, потом в шею, а Кёнсу пробивает на дикий смех, потому что сдерживаться уже нет сил.

– Нет, Сехун, ты сейчас серьёзно? – спрашивает он сквозь подкатившую к горлу истерику. – Ты сейчас, блять, серьёзно? Тебя не было дома три дня. Три. Грёбанных. Дня. – Кёнсу чеканит каждое слово и, наконец, отстраняется от поцелуев знакомых губ, чтобы посмотреть Сехуну в глаза и, возможно, но маловероятно, увидеть в них сожаление. Хотя бы на самом дне. Там лишь пустота и недоумение, увы.

– Просто мы с Тао…

–Да плевать я хотел, что вы там с Тао. У тебя всегда что-то с кем-то очень важное. Сначала было с Чунмёном, потом с Крисом, теперь с Тао. И никогда, блять, со мной. Ты как чёртова ворона кидаешься на всё блестящее и дорогое, а я просто заебался это терпеть. Заебался ждать, читать дурацкие книжки и сдерживать себя, чтобы не ударить тебя.

– Ну, так вперёд, что тебе мешает? – Сехун зачем-то язвит.

– Терпение, милосердие и всеобъемлющая, блять, любовь, – Кёнсу практически выплёвывает эти слова Сехуну, вместе с книжкой, которую бросает ему в лицо.

И уходит. Просто уходит, закрываясь в комнате, до тех пор, пока не слышит, как захлопывается дверь квартиры.

Завтра Сехун пришлёт кого-нибудь за своими вещами и от него в этой квартире не останется никаких следов. Но Кёнсу всё равно уже научился жить без него.