Потираю ушибы и при этом очень мерзко так от боли морщусь.
А что поделать, если терпеть уже нет сил. Хотя, казалось бы, давно пора привыкнуть, что бьют и что порой бьют за дело.
Синяков куча. Самая сильная мазь уже не помогает. Да и бросила я это дело - раны обрабатывать. Авось броня вырастет. Хорошая, толстая.
А почему авось? Она и выросла, хотя уязвимые места всё равно остались. Подмышкой, например, пятка ещё и... самое опасное место - сердце.
Не каменное оно пока, не зачерствело, не обросло толстой коркой. Ещё чувствует, ещё живёт, ещё стучит. Правда, опасно это. Вдруг кто-нибудь ткнуть туда попытается и не стрелой острой, а окурком тлеющей сигареты. Больно же будет.
Да и не приятно, когда ожоги остаются. Я знаю. Много их уже было.
Сильные, глубокие, не затягивающиеся. Прикоснуться больно. Может поэтому зашуганная, дикая, неприступная.
Молчу много. Нет, не так, говорю тоже много, но не то, что чувствую, не то, что волнует. Поэтому молчу обо всём личном, болезненном.
Зачем кого-то беспокоить? Зачем себя раскрывать?
Раскроюсь. Правду скажу. Ударят.
По самому больному.
Так и живу. Привыкла уже, но тепла-то хочется. Плеча чьего-то рядом. Сильного. Заботливого.
Нет никого.
Только мысли собственные, комната холодная, чай горячий в пальцах дрожащих.
Сигарет даже нет. Не курю просто. Может легче бы было.
Сижу вот одна, дождями любуюсь.
Хорошо мне, но пусто.
Не одна я такая, думаю. Много нас. Каждый в своей квартирке, в темноте, со слезами в горле застрявшими. И мечтаем все. О лучшем. О сказочном.
Счастья ждём. Вдруг постучится. К кому-то же приходит. Даже слышала, что с цветами бывает.
Жаль в мою дверь не стучалось. Ни без цветов, ни кареглазое.
Никакое.
Может и не ждать уже?
Успокоиться надо. Смириться.
И потом, всему своё время всё-таки.

сентябрь 2010